Бойцы с окраины Галактики [= Благородная ярость] - Роман Злотников

— Ну, что ты теперь скажешь, отец?

Тон лорда-наследника был на грани непочтительности. Лорд Эомирен насупился и судорожно сжал руками жезл спикера сената, который неизменно сопровождал его на протокольных мероприятиях. Несколько мгновений в боллерте стояла напряженная тишина, а потом старый лорд неохотно разлепил губы и процедил:

— Пожалуй, стоит подумать, что с ней делать, если она превратится в серьезную проблему. — Потом бросил на сына суровый взгляд и добавил: — Но только подумать, ты понял?

4

— Прошу вас, милорд, император ждет.

Лорд Эйзел поднялся с одного из роскошных гнутых стульев с подлокотниками в стиле династии Энтомонеев, которыми была уставлена приемная императорского кабинета, отработанным жестом одернул мундир и неторопливо двинулся к огромной двустворчатой двери, краем глаза наблюдая, как на лицах дожидающихся приема сановников проявляется выражение нескрываемого облегчения. Тем, кто еще оставался в приемной, все-таки повезло больше тех, кто уже ее покинул. Поскольку первые находились в его присутствии намного меньше последних и мало интересовали лорда-директора. Эйзел усмехнулся про себя и, протянув руку, отворил дверь.

Когда огромная створка бесшумно захлопнулась за спиной, лорд Эйзел привычно склонился в протокольном поклоне, а потом, распрямившись, повел прямо перед собой цепким, внимательным взглядом. Огромный стол с большой интегрированной консолью, расположенный в самой середине кабинета, был пуст.

Лорд-директор повел глазами вдоль стен гигантского зала, где вполне свободно можно было разместить внутрисистемный рейдер средних размеров, который, собственно, и являлся императорским кабинетом, и почти сразу же обнаружил стройную фигуру императора. Эоней расположился в широком кресле, хотя, скорее, это был диванчик, которое располагалось в так называемой зоне отдыха, искусно устроенной у огромного панорамного окна в дальнем углу кабинета, шагах в сорока от рабочего стола, и был занят тем, что сосредоточенно наливал в два тонких, высоких фужера содержимое причудливой витой бутылки, которое, судя по цвету и форме емкости, являлось не чем иным, как знаменитым эсарнатским ликером. Рядом стояло еще одно такое же кресло. Дав лорду Эйзелу несколько мгновений, чтобы оценить обстановку и, возможно, посмаковать открывшееся его глазам зрелище, император поставил бутылку на стол и повернулся к посетителю:

— Ну, Эйзел, долго мне вас ждать?

Лорд-директор слегка искривил губы в едва заметной усмешке, переложил папку с распечатками и носителями в левую руку и быстрым шагом двинулся через кабинет к императору.

Когда лорд Эйзел после неизменного церемониального полупоклона устроился в кресле напротив и взял предложенный бокал, император небрежным жестом поднес фужер к лицу, набрал вино в рот, несколько секунд посмаковал букет, потом сделал глоток и поставил фужер на столик.

— Признайтесь, Эйзел, это демонстративное сидение в моей приемной не имеет какого-то иного смысла, кроме как доставлять вам удовольствие наблюдать потеющие от страха рожи моих чиновников. Или я не прав?

Лорд Эйзел согласно склонил голову:

— Вы абсолютно правы, ваше величество, но должен честно признаться, что и названная вами причина также не последний аргумент в пользу подобного времяпрепровождения. — Он сделал паузу, вежливо выслушав короткий смешок императора, и продолжил:

— Конечно, если расценивать его не как некое экзотическое развлечение, а, скажем, как возможность получить необходимую дополнительную информацию.

Император заинтересованно посмотрел на лорда-директора. Лорд Эйзел чуть пригубил бокал и, поставив его на край столика, пояснил:

— Видите ли, сир, как правило, люди, у которых есть причины опасаться излишнего внимания моего департамента, всеми силами стараются избежать нашей личной встречи. Это вызвано различными причинами, иногда и тайной, хотя и абсолютно глупой надеждой, что мои подчиненные не рискнут самостоятельно принять решения на арест чиновника достаточно высокого ранга, а я не захочу это сделать до тех пор, пока лично не выслушаю его объяснений.

— А эта надежда беспочвенна? Я слышал иное.

Эйзел пожал плечами:

— Ну, всегда бывают исключения. К тому же я стараюсь, чтобы наиболее известными были именно исключения. — Он остановился, дожидаясь нового вопроса императора, но тот молчал, и лорд-директор продолжил:

— Кстати, их опасения небеспочвенны, поскольку я имею немалый опыт личного общения, и в столь плотном контакте для них велика вероятность волей-неволей допустить ошибку и обратить мое внимание именно на то, что собираешься скрыть. — Он усмехнулся: — Но, как правило, это возможно только, если я сам не заинтересован во встрече, в противном случае меня избежать не очень-то легко.

Император усмехнулся и кивнул:

— Но почему вам так нравится моя приемная?

Лорд-директор развел руками:

— О, это идеальное место. Как правило, при подобных встречах у моих собеседников появляется опасение по поводу того, а нет ли в моей папке листочка тисненой бумаги с императорским вензелем, на котором напечатана его фамилия. А подобные мысли отнюдь не способствуют душевному спокойствию.

— И вы при каждом своем появлении встречаете интересующих вас людей?

Лорд-директор скромно улыбнулся:

— Ну, я ведь каждый вечер получаю один экземпляр вашего личного дневного распорядка, так что имею возможность выбрать день и час своего посещения.

Император скептически пожал плечами:

— Не понимаю, в чем проблема? Ведь вы можете просто вызвать их к себе. Думаю, что ваш кабинет произведет не меньшее впечатление, чем моя приемная.

Лорд Эйзел понимающе кивнул, как бы давая понять, что уловил, в какую игру захотелось поиграть его величеству.

— Это не совсем одно и то же, сир. Во-первых, проделываю это с теми, в чьей виновности пока до конца не уверен. Чтобы окончательно определиться, стоит ли затрачивать силы и средства моего департамента на отработку данной фигуры. А во-вторых, вызов ко мне даст ему время подготовиться, психологически настроиться на беседу со мной, а тут… — и лорд Эйзел сделал энергичный жест перед собственным лицом.

Император рассмеялся. Лорд-директор деликатно выждал пару мгновений, а затем присоединил к звонкому тенору Эонея свой уже несколько хрипловатый баритон. Успокоившись, они оба взяли фужеры и сделали еще по глотку, потом император небрежно спросил:

— Но ведь не это является основной причиной, не так ли? Насколько я помню, Эйзел, вы имеете неограниченный доступ к императору уже не менее двадцати лет, однако во времена моего отца вы ни разу не пытались устроить себе подобного развлечения, или я ошибаюсь.

Лорд-директор подобрался. Вот оно! Вот тот момент которого он ждал столько лет. Волчонок вырастил зубы и теперь собирается их показать. Что ж, момент выбран неплохо. На носу кризис, который может пустить под откос всю империю, и только молодой император владеет достаточной информацией и необходимой властью, чтобы его предотвратить. Пожалуй, если его величество сумеет правильно разыграть карты, то он выйдет из кризиса практически с той же властью, которую имел его отец. Только не ошибиться!

— Вы правы, ваше величество. Но… — Он сделал паузу, как бы давая понять, что то, что он должен сказать, не очень-то ему нравится, но затем решительно закончил: — В то время не было необходимости напоминать кому бы то ни было о том, кто владеет всей полнотой власти в империи…

Как лорд Эйзел и ожидал, император воспринял его заявление достаточно спокойно. И это спокойствие лучше любых слов подтверждало все предположения лорда-директора. Однако Эоней еще не закончил. Он с резким стуком поставил фужер на стол и, подавшись вперед, спросил:

— Эйзел, почему вы поставили на меня?

— Это логично, сир. Вы император.

Эоней искривил губы в улыбке:

— Ха! Все вокруг считают, что я держусь на троне лишь милостью лорда Эомирена. Да и то только потому, что он хочет женить на мне одну из своих раскормленных дочерей и обеспечить себе легальный доступ к неограниченной власти. — И он заговорил несколько ерническим тоном, явно цитируя чьи-то слова: — «Разве можно было ожидать чего-то путного от этого выкормыша последней игрушки старого Эзарра, к тому же зачатого им в то время, когда сам старик уже порядком впал в маразм, а его куколка и подавно всегда была тупа как пробка…» — Он резко оборвал фразу и, стиснув зубы, нервно дернул рукой. Стакан с остатками ликера упал на ковер, раздался глухой стук.

Некоторое время в кабинете стояла мертвая тишина, потом лорд-директор повернул голову и твердо посмотрел в глаза императору:

— Вы забываете, сир, что я знаю о вас намного больше, чем любой из…